Волны святого волшебства - Страница 25

— Уинстон не пытался уговаривать вас сопровождать его? — спросил Фил, вздрогнув.

Анжела покачала головой.

— Он знал, что я не согласна с его миссией в сельве.

— И на том спасибо, — проворчал Фил. Его голос звучал почти грубо. — Но какого черта он считал, что…

Анжела слабым движением выразила протест.

— Простите, — нетерпеливо сказал он. — Но человек ответственный просто не имеет права беспечно отправляться в дикие места, чтобы вмешиваться в чужие дела, пока не уладит собственные.

— О какой ответственности вы говорите? Фил снова налил себе, но не выпил. Вместо этого он вдруг резко обернулся. Он стоял со стаканом в руке, наклонившись над столом, и смотрел на нее. Анжела с изумлением увидела, что его рука чуть заметно дрожит. Должно быть, неудачная спасательная операция потребовала больше физических усилий, чем ей представлялось.

— Просто об ответственности, — повторил он с нажимом.

Она озадаченно покачала головой. Уинстон каждую минуту бодрствования ощущал ответственность перед своей паствой, это уж точно.

— Но…

— Об ответственности перед дочерью-сиротой в чужой стране, — Фил говорил резко, почти грубо, — оставшейся без денег, без друзей. Без понятия, как приобрести их.

Он был сильно рассержен.

Анжелу озарило. Фил уже говорил ей, что считает себя ответственным за нее. Теперь, когда ее отец мертв, он тем более будет считать себя обязанным присматривать за ней. И он не делает секрета из того факта, что эта перспектива ему не очень нравится. Она покраснела.

— Я сама могу… — чопорно начала она, но он раздраженно перебил ее:

— С вами сейчас все в порядке. Но если бы мы с Андреасом не подоспели? Что, если бы вы остались совсем одна в этом проклятом школьном домишке? Или в сельве? Кто мог бы тогда присмотреть за вами? Кто хотя бы вспомнил о вашем существовании? — бросил он ей в лицо. — Горстка детей да пара индейских рабочих, которые и писать-то не умеют. Даже если бы знали, кому написать. Это же просто кошмар!

Он с мрачным выражением осушил свой стакан.

— Я об этом не подумала. — Она медленно покачала головой.

— К счастью, в этом не было нужды. Анжела закусила губу.

— Потому что я оказалась здесь, в вашем доме, вы это подразумеваете? Но я не собираюсь злоупотреблять вашим гостеприимством…

Она запнулась. До чего же это чопорно звучит, с отвращением подумала она. Чопорно и неблагодарно, в то время как она лишь хотела напомнить о праве самостоятельно распоряжаться своей жизнью.

Она попыталась исправить положение.

— Не то чтобы я не была благодарна. Я знаю, что без вас мои шансы выжить были не…

Это прозвучало еще хуже — напыщенно и глупо. Фил выглядел мрачнее тучи. Анжела безнадежно умолкла. Ей не в чем было его винить. Но почему же, почему он так действует на нее? Никто другой не мог бы повергнуть ее в такую застенчивость, заставить ее умолкнуть на полуслове, словно школьницу.

Его губы сжались, но он сказал только:

— Боюсь, что вам придется еще долго пользоваться моим гостеприимством, нравится вам это или нет.

Анжела собиралась возразить, но тут другая горькая мысль остановила ее.

— А что произошло с телом Уинстона? — с трудом спросила она. — Ведь его надо похоронить, а я совсем не разбираюсь в формальностях.

Фил мягко сказал:

— Я обо всем позабочусь.

— Но…

— Как ни печально, но не он один погиб. Приготовления уже сделаны.

— О… — Ей стало гораздо легче. — Благодарю вас.

Она засопела и тут же обнаружила, что ей в руки упал носовой платок. Он был смятый и не блистал чистотой, но вполне годился к употреблению. Она приняла его с благодарностью. Фил отступил назад. Анжела шумно высморкалась.

— Простите. Я не думала снова реветь.

— Не извиняйтесь, Если у кого и есть достаточный повод плакать, то это у вас.

Несмотря на добрые слова, его голос звучал отстраненно. Анжела поглядела на него из-под ресниц. Он выглядел до смерти усталым или как будто ему было больно. И еще она заметила, что он держится от нее как можно дальше, насколько позволяет обстановка. Эта отстраненность усилила в ней чувство одиночества. Чтобы скрыть его, она снова высморкалась и резко поднялась.

— Возможно. Но не на вашей груди. Вы и так слишком добры ко мне.

Он скорчил гримасу.

— Добр? Вы так сказали? Анжела, я вовсе не добрый человек. Я…

Его прервал шум в коридоре снаружи.

— Черт, — буркнул он, проведя рукой по волосам. — Простите, Анжела, я немного распустился. Больше себе такого не позволю. Простите. Обещаю, что мы еще основательно побеседуем. Обсудим все ваши намерения. Когда вы решите, что вам нужно: получить работу, поступить в университет, вернуться в Англию — я помогу вам. Но сейчас не время об этом говорить.

Анжела отступила назад, словно между ними вдруг выросла стена. Ее подбородок вздернулся.

— Разумеется, нет, — сказала она с холодным достоинством. — Я вполне понимаю вашу занятость. С вашей стороны было очень мило найти время, чтобы лично сообщить мне о смерти отца.

Фил снова выругался.

— Я вам уже говорил, что никакой я не добрый человек, — сказал он с кроткой улыбкой, смягчившей напряженность взгляда. — Если бы я не сделал этого сам, мне бы пришлось просить кого-то еще рассказать вам об Уинстоне. Может быть, Сильвия сделала бы это и лучше. Но мне… Мне хотелось быть здесь ради вас.

Темные глаза сверкнули. Голос снова стал нетерпеливым, почти гневным. Это смутило Анжелу. Почему он говорит, или, по крайней мере, намекает, что заботится о ее чувствах, а сам смотрит на нее почти что свирепо?..