Волны святого волшебства - Страница 6

— Он… мы… мое пребывание в доме хранилось в тайне. Когда приходили гости, я прятался в лесу. Дети, конечно, знали о моем существовании, потому что я их учил. И еще индейцы. Больше никто.

Он бросил на девушку взгляд, опаливший ее. Затем, слегка пожав плечами, вернулся к своим делам и начал проворно извлекать из рюкзака какую-то ткань, не глядя на Анжелу и не обращаясь к ней. Наконец он развернул содержимое рюкзака, и она увидела, что это палатка.

— Зачем? — сказал он наконец, все еще не глядя на нее. Он, казалось, был весь поглощен распутыванием палатки. Голос его звучал так, будто этот вопрос надоел ему. — Зачем он тебя прятал?

Анжела закусила губу, наблюдая за ним. Она колебалась.

— Уинстон Крей — мой отец, — тихо сказала она наконец.

Он повернул голову, и она увидела в его глазах такую ярость, что испуганно заморгала. Но он сразу вернулся к возведению палатки.

— Ты меня изумляешь, — сказал Фил сдавленным голосом, закрепив основание, и ловко собирая каркас. — Так у него где-то есть жена? Или ты дитя греха?

Ирония была неожиданной, неприкрытой и неуместной. Анжела вздрогнула.

— Ничего подобного, — тихо сказала она. — Моя мать была его женой, Она умерла в Европе. После этого он привез меня сюда. Вот в чем причина секретности. Она ненавидела миссию, и ее семья хотела помешать мне вернуться к отцу. Были даже сражения в суде. Я помню их.

— Значит, твой отец хотел иметь сына при себе. Чтобы тот мог продолжить его деятельность?

Его слова по-прежнему звучали насмешливо.

— Я преподаю чтение и письмо. Еще географию старшим детям. Немного ботанику, — сухо ответила Анжела.

Он нахмурился.

— Но я никогда не слыхал о тебе. Он проделал поразительную работу, сохраняя тебя в тайне. Не верится, что это возможно.

Анжела вздернула подбородок.

— А что тут такого? Мне, например, тоже не приходилось слышать ваше имя.

Все, чего она этим добилась, была презрительная усмешка, искривившая уголки его губ.

— Видимо, твой отец считает, что я недостойный субъект для детей, — сказал он. — Стащить мою карту — да, позволить имени дьявола осквернить его уста — нет.

Анжела нахмурилась. Что-то шевельнулось в памяти.

— Вашу карту? — медленно сказала она. Он пожал плечами.

— Я ее вычертил. Уинстон решил, что ему она нужнее, чем мне. Ладно, это неважно. Пошли. Залезай в палатку. По крайней мере, обсохнем.

Анжела попыталась встать, но сочла за лучшее отказаться еще от одной попытки. Вместо этого она кое-как вползла в палатку, поднырнув под входной клапан. Фил хмуро наблюдал за ней, но ничего не сказал, пока она не оказалась внутри.

— Снимай с себя все, пока не доберешься до сухого, — скомандовал он и швырнул ей какую-то грубую одежду. Когда он ушел, она на ощупь определила, что вещи были тонкие и поношенные, но абсолютно сухие. Анжела стянула куртку и брюки и начала энергично растирать влажную кожу. Она хотела переодеться в сухое прежде, чем он вернется.

Фил внес в палатку яркий фонарь и приглушил его свет, прикрыв регулируемую заслонку. Затем уселся напротив нее, скрестив ноги, и начал ужин из собственных запасов.

Анжела поежилась. Было ясно, что палатка рассчитана на одного человека. Вынужденная близость вызвала у нее сердцебиение. Конечно, он оставался совершенно невозмутимым, но ей от этого не легче.

Фил бросил на нее острый взгляд поверх тарелки.

— Ты очень нервный для отважного миссионера.

— Я не миссионер.

Он поднял брови, словно не веря ей.

— Нет? А что об этом скажет Крей?

Скажет много слов, по большей части гневных. Особенно сейчас, когда он начал понимать, что у нее есть собственная воля и своя цель в жизни. Но Анжела не стала говорить об этом с чужаком. Она лишь пожала плечами.

Фил поставил миску на пол и, обняв руками колени, поглядывал на нее. Несмотря на его расслабленную позу, Анжела чувствовала себя словно под микроскопом. Она напряглась.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Анжела вздрогнула. Надо было подготовиться к такому вопросу, с досадой подумала она. А теперь он застал ее врасплох. Но она не намеревалась говорить ему правду. Секундное промедление уже выглядело подозрительным.

— Пол, — сказала она вызывающим тоном, зная, что опоздала.

Он поднял бровь.

— Я так понимаю, что в миссионерском центре Сан-Пауло тоже ничего не знают о тебе.

Она покачала головой. Глаза Филиппа сузились.

— Но почему?

Он не нравился ей, но он спас ей жизнь. Она выдала ему еще одну небольшую порцию правды.

— Семья матери послала за мной частных сыщиков. Уинстон боялся, что если они найдут меня, то сумеют уговорить бразильские власти отправить меня домой, в Англию. А если не сумеют, то просто похитят.

Ее спутник, молча, наблюдал за ней, и под его взглядом она поежилась.

— Неужели это было возможно?

Анжела закусила губу. Такой вопрос она часто задавала себе, особенно когда подросла.

— Отец так говорил.

Снова молчание. Она обнаружила, что его темные глаза чертовски проницательны.

— И ты решил остаться?

— О да.

Искренность ответа не вызывала сомнений.

Он опять прищурился.

— Потому что ты любишь Уинстона? Или Бразилию? Или был несчастен в Англии?

— Все вместе, — почти беззвучно ответила Анжела. У нее появилось мерзкое ощущение, что ее допрашивают в полиции.

Она внимательно посмотрела на сидящего напротив мужчину. Таких длинных ресниц она еще ни у кого не видела, они выделялись на загорелых скулах, словно бахрома маски. Некоторые женщины, должно быть, находят его неотразимым, неожиданно подумала она.